Ляйсан, знакома ли ты с понятием «ошибка выжившего»?
Нет, интересно, расскажи.
Это ловушка в рассуждениях, в которую мы попадаем, учитывая успешный опыт и не зная об опыте неудачном. Так люди, преодолевшие какие-то испытания и достигшие высоких результатов, могут считать, что у всех достаточно сил для этого.
Не осознавая, что у других по каким-то причинам нет ресурсов для этого или, может, они уязвимее в каких-то местах.Так...
Вот когда я смотрю и читаю твои интервью, интервью сильной, популярной и любимой женщины, мне кажется, что, возможно, ты эту «ошибку выжившего» невольно совершаешь, рассуждая с позиции человека, который смог в более или менее всех жизненных соревнованиях преуспеть. Возможно ли, что тебе сложнее понять девушек, которые не прошли твой путь? Более слабых, с другой предысторией или другими целями?
Я априори не считаю женщину слабой. Так уж случилось в этом мире, что женщине приходилось в разных странах, в разное время, в разных профессиях доказывать свое существование. Можем вспомнить о 1990-х и 2000-х, когда отношение к женщине было специфическое. На том же телевидении, за некоторым исключением, в основном трудились телеведущие-мужчины. Да и сегодня наблюдается похожая тенденция... Женщины пробились на экран, но передачи в прайм-тайм как вели мужчины, так и ведут. Единственная женщина, которая 8 лет вела большой развлекательный проект в самое рейтинговое время, сейчас разговаривает с тобой. Это, честно говоря, многое говорит о доверии к женщине. И поэтому нам, девочкам — тебе, наверняка тоже — все время нужно как-то о себе заявлять.
Поэтому я в принципе не понимаю, что значит «слабая женщина».Этим летом у всех был повод обсудить ожидания мужчин от женщин. В частности, ультиматум прийти в форму через год после родов. Ты как мама двоих детей — Софии и Роберта — как смотришь на это?
Лично на меня никто не давил. Я долго находилась в постродовой депрессии и не нравилась себе, прежде всего. А изменения могут произойти, только когда женщина готова и только если она их хочет. Когда у нее появились на себя силы, когда прошли бессонные ночи. И если рядом умный мужчина, он подождет и год, и два, три.
«Доем лягушку на завтрак» и продолжу не самым приятным вопросом. Несколько лет назад в интервью Ирине Шихман ты сказала, что все женщины должны уметь готовить. После ты неоднократно комментировала эту ситуацию, но попрошу расставить точки над i для наших читателей. Ты осуждаешь тех, кто не хочет или не может готовить?
Конечно, нет. Это был ни в коем случае не лозунг, не призыв и тем более не обвинение. Я просто рассказала о том, как воспитывали именно меня. Моя позиция — вообще не осуждать никого. Готовить, не готовить — это личное дело каждого вообще. Я об этом уже много раз сказала и повторю еще раз.
Отрадно слышать, отключаю духовку. Я видела, что летом ты с семьей поехала в родной поселок в Башкирии. Стала ли тяга к родине сильнее после всей этой истории с пандемией? Как твои дети ощущают себя в другой среде?
Я поехала туда сразу после локдауна. Рванула первым делом, потому что очень сильно испугалась за своих старичков. Вытащить их оттуда, если честно, невозможно, как бы их не уговаривали переехать к нам навсегда я, и Паша, и дядя... Они неумолимы. Знаешь, что они отвечают? «Это наша земля. Мы на ней стали счастливы. Здесь появилась Зуля (моя мама). Здесь ты бегала совсем маленькая. Не надо лишать нас нашего прошлого, нашего настоящего и нашего будущего». Вот как хочешь о них думай — упрямые, упертые, но имеют ли она на это право? Да, имеют. Но мы дико за них переживаем. Роберту и Софийке было важно в эту поездку помочь им сразиться с сорняками, они проводили по три часа на огороде. Они у меня привыкли к загородной жизни, но, конечно, в других условиях. Но вот мы приехали в деревню — и я в них узнала себя маленькую. Дети как будто бы на волю вырвались. Бегали по саду, вечером, покусанные комарами, собирали ягоды и ели их с куста. Это вот то, что я им все время пыталась рассказать... Они ведь у меня постоянно интересуются, как я росла. И я им говорила, что по-настоящему счастливой я себя всегда ощущала в Раевке. Недаром она так счастливо и называется — Раевка. Там люди не закрывают двери. И они рады тебе не потому, что видят по телевизору, а потому, что знают с детства. Там можно с тетей Валей обсудить, в каком году был хороший урожай, а о тебе помнят то, что сама о себе не помнишь. Это родная земля. Так же хорошо Паше в Пензе, он в этом году тоже прошелся по своим любимым местам. Когда ты приезжаешь на родину, ты все понимаешь. Ты глазами видишь: здесь бы надо подправить, здесь подчистить, тут подкрасить, там подмазать, здесь, наверное, нужно что-то сделать. Но сердце твое ликует.
Ты видишь сейчас в Роберте и Софии отражение каких-то своих черт?
Это совсем другие люди. Но приятно видеть, что они хотят помогать. Уставший Роб будет весь измазанный таскать смородину и говорить: «Мне надо помочь нанайке (бабушке), она потом варенье вкусное сварит».
Вы стараетесь в них распознать какие-то будущие таланты? Куда-то направить?
Ох, это такая философия, мы в ней сейчас можем заблудиться. Если вкратце, то мы смотрим на них, чтобы понять, что им нравится. Они, как и мы с Пашей, не боятся сцены. Когда дети приехали навестить меня на «НОВЫХ ТАНЦАХ», Роберт не готовился, но смотрел, как все там кружатся, потом вышел на сцену и начал так импровизировать! Софийка занимается танцами, два раза в неделю. Вот ты сама мне скажи, серьезно это или несерьезно? Я пока не понимаю, как это будет... Ребенку 6 лет. В гимнастику она отказалась идти, это было ее решение. Хотя все данные для гимнастики у нее есть. Но она пару раз села на шпагат на левую ножку и сказала: «Мама, мне больно, я не хочу». Ну и зачем заставлять?
Это не очень типичное решение для мам со спортивным прошлым.
Я просто не хочу искусственно растить чемпионку, актрису, певицу, танцовщицу. Дети заняты по уши, это факт. Но вот на теннис они сами хотят, Софийка изъявила желание играть на пианино, а Роб — на гитаре.
Если мне грустно, я включаю кино и грызу семечки. А когда нужно что-то отметить, Паша жарит мясо на костре, а я занимаюсь овощами
Ты говорила, что в детстве не чувствовала себя красивой. Почему? И как это начало меняться?
Когда я начинала заниматься художественной гимнастикой, был вектор на такую, знаешь, славянскую красоту. Это были белокурые, голубоглазые, длинноногие, очень высокие и красивые гимнастки, и я себя ощущала совсем не такой, как нужно. Я сталкивалась с предубеждениями много раз. Было тяжело и в волгоградском дворе, где тебе говорят, что у тебя «глазки-щелочки». И ты не можешь поверить в себя, не можешь поверить, что с такими миндалевидными глазами можешь быть красивой. Когда вокруг тебя все дразнят и из-за имени, и из-за внешности, приходится непросто. И как же потом стало комфортно, когда, перейдя к Ирине Винер, я увидела похожих на себя Амину Зарипову, Яну Батыршину, Алину Кабаеву и далее по списку. Я выдохнула и поняла, что, оказывается, я не одна такая, нас много. Мы тоже есть, и мы тоже можем быть талантливыми и красивыми.
Кажется, сейчас ты в гармонии с собой. По крайней мере кажется, что человек, который так часто экспериментирует с внешностью, уверен в ней. В «Танцах» ты меняла образ каждый выпуск.
В шоу «НОВЫЕ ТАНЦЫ» будет так же.
Что еще будет в этом проекте?
Во-первых, это будет баттловый формат, очные танцевальные поединки в четырех категориях: соло, дуэты, дети и команды,, чего не было в «Танцах». Во-вторых, если в «Танцах» все было немного похоже на школу, то в «НОВЫХ ТАНЦАХ» мы никого не растим, никому имидж не меняем, никого не холим, не лелеем. Участники выходят только с одним направлением, со своим танцем. Вот ты вогер, и все, приходи только с вогом. Умеешь круто танцевать степ — приходи с ним. Ты бальник и не видел себя в проекте «Танцы», потому что там в основном контемпорари? Приходи со своей партнершей, потому что будут дуэты! Все очень быстро. Здесь и сейчас.
А ты продолжаешь танцевать? Что в планах после «Болеро»?
Я запущу новый проект весной. Сейчас не могу все рассказать, но это будет совсем не похоже на «Болеро». Для своей роли я полтора года учусь танцевать фламенко и игре на кастаньетах. И поняла, что мы все имеем право на танец, что мы все имеем право творить. И меняться. Главное – любить себя и принимать все решения на основе этой любви.
